Испанский блогер о ситуации на Украине: Люди переполнены ненавистью

RT.com  --  09 мая 2014, 00:44

 

Испанский блогер Карлос (@spainbuca) использовал свою страницу в Twitter, чтобы предложить собственное видение того, что происходит на Украине, где он уже несколько лет работает авиадиспетчером. Тем не менее, радикалы называют его «сепаратистским агитатором» и требуют его высылки из страны.

n-5-72m

Фото: © RT

 

На своей странице в Twitter Карлос, работающий диспетчером в Борисполе, стремится излагать объективную информацию о событиях на Украине, не пытаясь примкнуть к какой-либо из противоборствующих сторон. В отличие от многих крупных европейских СМИ, он не боится признавать, что к гибели людей в Одессе причастны ультраправые радикалы, а украинские военные вовсе не горят желанием воевать с собственными согражданами на юго-востоке страны, как того требуют киевские власти. Одни читатели благодарят его за подробное и непредвзятое освещение политического кризиса на Украине, другие - требуют для него высылки и даже смерти.

«У меня есть собственное мнение, собственная точка зрения, точка зрения обычного человека, имеющего работу, которая не подразумевает какой-либо зависимости. Я не принадлежу ни к СМИ, ни к какой-либо политической партии», - подчёркивает блогер.

«Я думаю, что люди переполнены ненавистью. Я не вижу возможности возвращения Запада и Востока к мирной, совместной жизни... Это конфликт, и люди не хотят, чтобы он разрешился. И ненависть настолько велика, по крайней мере в Киеве, что эта страна, я думаю, не сможет жить в мире и спокойствии», - сказал Карлос в интервью RT.

«Мои сослуживцы не только собирались донести властям о том, что я высказываю свою точку зрения, они призывали к тому, чтобы прислали ко мне целый батальон, чтобы меня выслали из страны, чтобы меня убили, - рассказал испанец. - У меня была встреча со службой безопасности одного из европейских посольств, в ходе которой мне сказали, что мне лучше вывести свою семью из страны в течение 24 часов. В итоге, я прислушался и в течение дня вывез свою жену и дочь с Украины».

«Котёл» готов к употреблению

n-5-62m

Сводки боевых действий на Юго-Востоке Украины в последние дни показывают все большие успехи ополчения: сразу две крупные группировки украинских войск попали в окружение. С чем связаны неудачи украинской армии, что пытается в этих условиях предпринять Киев и как будет действовать ополчение дальше, разбиралась газета ВЗГЛЯД.

 

Как попали в «котлы»

«Скорее всего, Стрелков постарается либо просто уничтожить украинские части, застрявшие в Изварино, либо выдавить их на российскую территорию»

Военная ситуация в Новороссии значительно изменилась после отступления ополченцев из Славянска и Краматорска. Доминантой последней недели стал именно переход ополчения к активным наступательным действиям. Это должно было когда-то произойти, тем более что тактика украинских войск просто вынуждала ополчение к этому. «Центр тяжести» боев переместился под Луганск, куда были переброшены основные украинские силы, которые и предприняли несколько неудачных попыток продвинуться в сам город. Одновременно крупная группировка (до 8 тысяч военнослужащих и «национальных гвардейцев») начала движение с севера на юг вдоль российской границы. Её основной целью был захват контрольно-пропускных пунктов. В результате она растянулась по фронту более чем на 100 километров, а затем и вовсе оказалась разделённой на две части – в районе высоты Саур-Могила и у КПП «Изварино». Село Изварино украинские войска так и не захватили (захватили только КПП), а передовые части, дошедшие до Амвросиевки, оказались полностью лишены какого-либо снабжения. Видимо, предполагалось, что именно Амвросиевка станет тем самым пунктом снабжения, если в Киеве и Изюме вообще рассуждали такого рода категориями. В Амвросиевке ещё с советских времён сохранились старые склады снабжения – никакой другой ценности это моногород вокруг крупнейшего в Советском Союзе цементного завода не представляет.

Контроль над видимой частью границы надо было продемонстрировать Брюсселю, который отказывается выдавать Киеву денежные транши до тех пор, пока тот не контролирует границу. Однако украинские военные просто не просчитали масштаб этого мероприятия и оказались в двух закрытых «котлах». Одновременно Киев продолжал всё это время снабжать и даже наращивать своё присутствие на двух местных аэродромах – в Луганске и Донецке. По сути дела, эти части и так находились в полной изоляции, а их снабжение было возможно только по воздуху, что с каждым днём становилось все опасней и опасней. А после получения ополченцами подкрепления из Славянска они оказались способны оказывать на гарнизоны аэродромов куда более активное воздействие. Таким образом, то, что ещё неделю назад считалось плацдармами для наступления на крупные города, превратилось в точно такие же «котлы». Политическая задача обернулась военным провалом...

Для кубинцев Россия - по-прежнему Советский Союз

«Havana Times», Куба  --  16 Июль 2014г.

n-5-71m

Фото: kremlin.ru

 

Принимая Владимира Путина, лидер Кубы Рауль Кастро оговорился и назвал Россию Советским Союзом. Как отмечает местное издание Havana Times, это не совсем случайная оговорка, ведь кубинское правительство не видит разницы между СССР и современной Россией и радуется возвращению союзника в борьбе с американским империализмом.

Во время встречи с Владимиром Путиным глава Кубы Рауль Кастро оговорился и назвал Россию Советским Союзом. Однако у этой оговорки есть реальная подоплёка, полагает газета Havana Times.

«Для официальной кубинской прессы и многих высокопоставленных чиновников – обычное дело говорить о современной России в таких же дружественных тонах, как если бы они говорили о бывшем Советском Союзе», – пишет автор.

В той же речи Рауль Кастро отметил, что в мир начинает возвращаться то равновесие, которое было нарушено с распадом социалистического блока. Признаки восстановления главного гаранта баланса сил – России, Кастро видит как на международной арене, так и в новых двусторонних отношениях России со странами мира, пишет Havana Times.

Таким образом, для высшего руководства Кубы нет никакой принципиальной разницы между социалистическим СССР и новый российским государством. Поддерживать такую установку кубинским чиновникам помогает, видимо, «колониальный менталитет», подчёркивает автор. Ведь Владимир Путин – представитель «старого» советского аппарата, на который кубинские номенклатурщики привыкли равняться.

Так как страна объективно нуждается во внешней помощи – как экономической, так и политической, — закономерно, что потенциальные спонсоры рассматриваются не слишком пристрастно. На Кубе закрывают глаза на характер новой роли России на международной арене, а также на российский империализм – равно как и на испанский, британский, немецкий и китайский. Кубинское правительство традиционно признает только «империализм США», отмечает Havana Times.

Исходя из того, что кубинская экономика по-прежнему действует по принципам плановой в условиях окружающего её капиталистического рынка, руководство Кубы полагает, что и в России перемены означают переход от «государственного социализма» к авторитарному государственному капитализму.

«Враг моего врага – мой друг» – это тот принцип, которому следуют оба государства, а потому договориться между собой им проще простого, пишет Havana Times. Поэтому неудивительно, что на Кубе крах социализма почти не обсуждается, а Путин прощает ей советские задолженности.

Проблема лишь в том, что, как военная держава, Россия мало что может предложить Кубе из таких экономических субсидий, какие раздавал Советский Союз. Это может в перспективе значительно поубавить кубинский энтузиазм по поводу сотрудничества с Россией в области безопасности, отмечает издание.

Пока же между авторитарной Москвой и военным правительством отношения выстраиваются по «советской» памяти.

n-5-70m

Почему так много пессимизма, Америка?

Сегодняшние кризисы хуже многих других в американской истории

"The New Republic", США - Юлия Иоффе (Julia Ioffe)

n-5-60m

©  flickr.com kazz creation

 

Эта неделя началась с сообщения об апокалипсисе, которое не имело ничего общего с тем фактом, что Чемпионат мира по футболу завершился. Утром в понедельник вашингтонские инсайдеры, проснувшись рано утром, познакомились с бюллетенем Playbook, который сослался на другой бюллетень — он предназначен для клиентов инвестиционной фирмы Southwest Securities — под названием «Уикенд хаоса» (A Weekend of Chaos). «Слишком много происходит всяких событий, все слишком широко распространено и слишком серьёзно для того, чтобы рынки могли это игнорировать в течение долгого времени, — отмечается в нем. — На пороге нашего дома постоянно присутствует угроза терроризма». В статье, опубликованной на первой полосе газеты Wall Street Journal, звучит тот же сигнал тревоги: «Обама вынужден иметь дело с дугой нестабильности, аналога которой не было с 1970-х годов».

Удивительная вещь относительно этой статьи состоит не в том, что для её написания потребовались усилия двух журналистов. Удивительным было то, что в качестве доказательства апокалипсиса, происходящего один раз в жизни одного поколения, приводится мнение главного алармиста страны Джона Маккейна (John McCain): «Сенатор Джон Маккейн (республиканец, от штата Аризона) в интервью телеканалу CNN в воскресенье заявил о том, что мир "находится в состоянии такого разброда, которого я не видел за всю свою жизнь"».

Весьма шокирующее заявление для человека, родившегося в 1936 году, человека, в течение жизни которого прошла Вторая мировая война и который — не будем этого забывать — был военнопленным во Вьетнаме. Что касается заголовка, то давайте вспомним все те нестабильные вещи, которые произошли с начала 1970-х годов: ирано-иракская война, продолжительная война Израиля за свои границы, гражданская война в Ливане, развал Советского союза (с его огромным ядерным арсеналом), сопровождавшийся кровопролитием распад государства под названием Югославия, окончание апартеида, геноцид в Руанде, взлёт Китая, падение Японии, серьёзные проблемы в Йемене и Пакистане, события 11 сентября 2001 года, американская агрессия в Ираке и Афганистане, российская агрессия в Грузии, нарковойны в Мексике и Колумбии, Арабская весна — список можно продолжить.

Пройдя через все это, Америка осталась неповреждённой и по большей части здоровой. А что касается предполагавшихся глобальных последствий всех этих событий — демократическая Россия и Ирак, грязные атомные бомбы, падающие на наши торговые центры, — то многие из них так и не произошли. Более того, мы уже забыли о том, что когда-то полагали, что они возможны. И, тем не менее, на фоне меняющихся поколений мы продолжаем смотреть на небо, будучи уверенными в том, что оно падает, и, кроме того, мы, безусловно, знаем, как именно оно упадёт.

Постоянное ожидание апокалипсиса является чем-то вроде характерной американской черты. Соединённые Штаты были образованы как ответ на коррупцию и хаос в Европе. Пуритане верили в то, что их «город на холме» будет новым Иерусалимом. Идея относительно того, что небольшая группа людей обладает уникальным доступом к ужасной истине, отмечает Энтони Графтон (Anthony Grafton), профессор истории Принстонского университета, восходит непосредственно к книге «Откровение Иоанна Богослова». Подобные мучительные ожидания наступления тысячелетнего царства относятся к периоду Первого великого пробуждения, когда люди верили в то, что Христос вернётся на Землю, и первой остановкой на его пути будет Америка.

В 19-м веке, когда Америка была занята индустриализацией, на Европу одна за другой обрушились революционные волны. «Создавалось впечатление, что буйствующие толпы пытаются захватить Европу», — отмечает Питер Шулман (Peter Shulman), преподаватель американской истории в Западном резервном университете Кейза (Case Western University). Америка с тревогой наблюдала за Европой; апокалипсис происходил непосредственно по другую сторону океана. «По крайней мере, в 19-ом веке американцы часто рассматривали события за границей как оправдание своего собственно проекта или как угрозу для него», — говорит Шулман. Ближе к дому апокалиптический язык «использовался для подготовки к грядущей Гражданской войне, — подчёркивает Графтон. — В этом случае это было вполне оправданным».

Однако чаще всего наше использование языка Апокалипсиса является просто проявлением большого самомнения: каждое поколение считает, что оно является свидетелем уникальной — и уникальным образом углубляющейся — степени хаоса. «Каждое поколение из числа знакомых мне было почти убеждено в том, что тем или иным образом все движется к катастрофе, — говорит Тиа Колбаба (Tia Kolbaba), специалист по истории Византии, преподающая историю религии в Ратгерском университете (Rutgers). — Я подозреваю, что существуют такие периоды в истории, когда люди думают, что всё развивается по восходящей, но в таком случае всегда возникают разговоры о том, что это конец культуры и что это конец всего, что можно назвать хорошим с момента». «Ну, скажем, — она делает паузу. — Катона Старшего, который считал, что греческие влияния в Риме означают конец Рима». Катон Старший умер в 149 году до нашей эры; упадок Рима, по общему признанию, произошёл на 450 лет позднее. «Эта другая сторона относительно упадка, — говорит она. — Если вы возьмёте достаточно продолжительный период времени, то люди, предсказывающие его, всегда будут правы».

В ранней современной Европе, по мнению Графтона, люди также постоянно предсказывали наступление конца света. В 1584 году и в 1604 году, например, из-за особенно впечатляющего «сближения» Юпитера и Сатурна, были принято считать, что на Земле возникнет достаточно большая неразбериха. Обычно до катастрофы дело не доходило, хотя один французский историк астрологии начала 15-го века сказал, что конец мира наступит в 1789 году. Это была не просто стандартная озабоченность одной из предшествующих современной эпох по поводу астрологически предсказываемого апокалипсиса. Геополитические проблемы также лишали людей сна. В то время, в 15-м и 16-м столетии, турки были на подъёме. Они захватили Константинополь и пару раз едва не захватили Вену. Вся Европа окажется под властью сарацинов и всем придётся принять ислам — таковы были предсказания в тот момент.

Все это, на самом деле, не слишком отличается от современной «дуги нестабильности». Мы видим кризис там, где мы сами того хотим. В 1956 году, вспоминает Графтон, существовали опасения относительно того, что проигрыш на выборах Эдлая Стивенсона (Adlai Stevenson) Эйзенхауэру будет означать конец западной цивилизации. (Самому Графтону в то время было всего шесть лет, и поэтому он считает, что «разговоров об этом, скорее всего, было предостаточно, если они так запечатлелись в моем сознании). Существовал также страх по поводу того, что распространение черно-белого телевидения будет означать наступление конца культуры, да и комиксы были не лучше. В то время Вьетнам оказался под властью коммунистических орд, а ещё происходило разрушение американских городов. «Согласно предсказаниям того периода, разрушение городов должно были продолжиться, и все они должны были выглядеть как Детройт», — отмечает Графтон.

Противоположным вариантом по отношению к страхам, кризисам и апокалипсису является, конечно же, контроль. Но пока 21-ый век доказал, что «контроль» представляет собой сомнительное, если не сказать донкихотское, предложение. И даже в том случае, если апокалипсис действительно происходит, он не всегда оказывается настолько плохим событием. Кроме того, он и не выглядит так, как мы его себе представляли. Проигрыш Эдлая Стивенсона в конечном итоге ничего особого не изменил, а комиксы превратились в искусство. (В Британской библиотеке в настоящее время проходит крупнейшая выставка комиксов). В Америке происходит ренессанс городов, а Детройт оказался исключением, а не правилом. «Потому что нам просто не дано понять, как будут развиваться события, — говорит Графтон. — Я не могу себе представить, чтобы какой-то учёный муж мог предсказать — в тот момент, когда война во Вьетнаме подходила к концу, — что мы будем в дружеских отношениях с Вьетнамом и что эта страна будет использовать относительно дешёвый труд для своего продвижения вперёд».

Это совсем не означает, что все всегда будет хорошо и что оснований для беспокойства нет — по крайней мере, в Соединённых Штатах самый плохой вариант не всегда является наиболее вероятным. Однако нам нравится верить в нашу уникальность, в то, что именно мы являемся тем поколением, которое находится «на пороге Армагеддона», и что именно мы пытаемся контролировать его последствия с помощью наших сумасбродных и неточных предсказаний. «Мы, действительно, весьма напуганный народ», - подчёркивает Шулман.