Viewing Russia From the Inside
By George Friedman
Last week I flew into Moscow, arriving at 4:30 p.m. on Dec. 8. It gets dark in Moscow around that time, and the sun doesn’t rise until about 10 a.m. at this time of the year — the so-called Black Days versus White Nights. For anyone used to life closer to the equator, this is unsettling. It is the first sign that you are not only in a foreign country, which I am used to, but also in a foreign environment. Yet as we drove toward downtown Moscow, well over an hour away, the traffic, the road work, were all commonplace. Moscow has three airports, and we flew into the farthest one from downtown, Domodedovo — the primary international airport. There is endless renovation going on in Moscow, and while it holds up traffic, it indicates that prosperity continues, at least in the capital.
Our host met us and we quickly went to work getting a sense of each other and talking about the events of the day. He had spent a great deal of time in the United States and was far more familiar with the nuances of American life than I was with Russian. In that he was the perfect host, translating his country to me, always with the spin of a Russian patriot, which he surely was. We talked as we drove into Moscow, managing to dive deep into the subject.
From him, and from conversations with Russian experts on most of the regions of the world — students at the Institute of International Relations — and with a handful of what I took to be ordinary citizens (not employed by government agencies engaged in managing Russia’s foreign and economic affairs), I gained a sense of Russia’s concerns. The concerns are what you might expect. The emphasis and order of those concerns were not.
Russians’ Economic Expectations
I thought the economic problems of Russia would be foremost on people’s minds. The plunge of the ruble, the decline in oil prices, a general slowdown in the economy and the effect of Western sanctions all appear in the West to be hammering the Russian economy. Yet this was not the conversation I was having. The decline in the ruble has affected foreign travel plans, but the public has only recently begun feeling the real impact of these factors, particularly through inflation.
But there was another reason given for the relative calm over the financial situation, and it came not only from government officials but also from private individuals and should be considered very seriously. The Russians pointed out that economic shambles was the norm for Russia, and prosperity the exception. There is always the expectation that prosperity will end and the normal constrictions of Russian poverty return.
The Russians suffered terribly during the 1990s under Boris Yeltsin but also under previous governments stretching back to the czars. In spite of this, several pointed out, they had won the wars they needed to win and had managed to live lives worth living. The golden age of the previous 10 years was coming to an end. That was to be expected, and it would be endured. The government officials meant this as a warning, and I do not think it was a bluff. The pivot of the conversation was about sanctions, and the intent was to show that they would not cause Russia to change its policy toward Ukraine.
Russians’ strength is that they can endure things that would break other nations. It was also pointed out that they tend to support the government regardless of competence when Russia feels threatened. Therefore, the Russians argued, no one should expect that sanctions, no matter how harsh, would cause Moscow to capitulate. Instead the Russians would respond with their own sanctions, which were not specified but which I assume would mean seizing the assets of Western companies in Russia and curtailing agricultural imports from Europe. There was no talk of cutting off natural gas supplies to Europe.
If this is so, then the Americans and Europeans are deluding themselves on the effects of sanctions. In general, I personally have little confidence in the use of sanctions. That being said, the Russians gave me another prism to look through. Sanctions reflect European and American thresholds of pain. They are designed to cause pain that the West could not withstand. Applied to others, the effects may vary.
My sense is that the Russians were serious. It would explain why the increased sanctions, plus oil price drops, economic downturns and the rest simply have not caused the erosion of confidence that would be expected. Reliable polling numbers show that President Vladimir Putin is still enormously popular. Whether he remains popular as the decline sets in, and whether the elite being hurt financially are equally sanguine, is another matter. But for me the most important lesson I might have learned in Russia — “might” being the operative term — is that Russians don’t respond to economic pressure as Westerners do, and that the idea made famous in a presidential campaign slogan, “It’s the economy, stupid,” may not apply the same way in Russia.
The Ukrainian Issue
There was much more toughness on Ukraine. There is acceptance that events in Ukraine were a reversal for Russia and resentment that the Obama administration mounted what Russians regard as a propaganda campaign to try to make it appear that Russia was the aggressor. Two points were regularly made. The first was that Crimea was historically part of Russia and that it was already dominated by the Russian military under treaty. There was no invasion but merely the assertion of reality. Second, there was heated insistence that eastern Ukraine is populated by Russians and that as in other countries, those Russians must be given a high degree of autonomy. One scholar pointed to the Canadian model and Quebec to show that the West normally has no problem with regional autonomy for ethnically different regions but is shocked that the Russians might want to practice a form of regionalism commonplace in the West.
The case of Kosovo is extremely important to the Russians both because they feel that their wishes were disregarded there and because it set a precedent. Years after the fall of the Serbian government that had threatened the Albanians in Kosovo, the West granted Kosovo independence. The Russians argued that the borders were redrawn although no danger to Kosovo existed. Russia didn’t want it to happen, but the West did it because it could. In the Russian view, having redrawn the map of Serbia, the West has no right to object to redrawing the map of Ukraine.
I try not to be drawn into matters of right and wrong, not because I don’t believe there is a difference but because history is rarely decided by moral principles. I have understood the Russians’ view of Ukraine as a necessary strategic buffer and the idea that without it they would face a significant threat, if not now, then someday. They point to Napoleon and Hitler as examples of enemies defeated by depth.
I tried to provide a strategic American perspective. The United States has spent the past century pursuing a single objective: avoiding the rise of any single hegemon that might be able to exploit Western European technology and capital and Russian resources and manpower. The United States intervened in World War I in 1917 to block German hegemony, and again in World War II. In the Cold War the goal was to prevent Russian hegemony. U.S. strategic policy has been consistent for a century.
The United States has been conditioned to be cautious of any rising hegemon. In this case the fear of a resurgent Russia is a recollection of the Cold War, but not an unreasonable one. As some pointed out to me, economic weakness has rarely meant military weakness or political disunity. I agreed with them on this and pointed out that this is precisely why the United States has a legitimate fear of Russia in Ukraine. If Russia manages to reassert its power in Ukraine, then what will come next? Russia has military and political power that could begin to impinge on Europe. Therefore, it is not irrational for the United States, and at least some European countries, to want to assert their power in Ukraine.
When I laid out this argument to a very senior official from the Russian Foreign Ministry, he basically said he had no idea what I was trying to say. While I think he fully understood the geopolitical imperatives guiding Russia in Ukraine, to him the centurylong imperatives guiding the United States are far too vast to apply to the Ukrainian issue. It is not a question of him only seeing his side of the issue. Rather, it is that for Russia, Ukraine is an immediate issue, and the picture I draw of American strategy is so abstract that it doesn’t seem to connect with the immediate reality. There is an automatic American response to what it sees as Russian assertiveness; however, the Russians feel they have been far from offensive and have been on the defense. For the official, American fears of Russian hegemony were simply too far-fetched to contemplate.
In other gatherings, with the senior staff of the Institute of International Relations, I tried a different tack, trying to explain that the Russians had embarrassed U.S. President Barack Obama in Syria. Obama had not wanted to attack when poison gas was used in Syria because it was militarily difficult and because if he toppled Syrian President Bashar al Assad, it would leave Sunni jihadists in charge of the country. The United States and Russia had identical interests, I asserted, and the Russian attempt to embarrass the president by making it appear that Putin had forced him to back down triggered the U.S. response in Ukraine. Frankly, I thought my geopolitical explanation was a lot more coherent than this argument, but I tried it out. The discussion was over lunch, but my time was spent explaining and arguing, not eating. I found that I could hold my own geopolitically but that they had mastered the intricacies of the Obama administration in ways I never will.
The Future for Russia and the West
The more important question was what will come next. The obvious question is whether the Ukrainian crisis will spread to the Baltics, Moldova or the Caucasus. I raised this with the Foreign Ministry official. He was emphatic, making the point several times that this crisis would not spread. I took that to mean that there would be no Russian riots in the Baltics, no unrest in Moldova and no military action in the Caucasus. I think he was sincere. The Russians are stretched as it is. They must deal with Ukraine, and they must cope with the existing sanctions, however much they can endure economic problems. The West has the resources to deal with multiple crises. Russia needs to contain this crisis in Ukraine.
The Russians will settle for a degree of autonomy for Russians within parts of eastern Ukraine. How much autonomy, I do not know. They need a significant gesture to protect their interests and to affirm their significance. Their point that regional autonomy exists in many countries is persuasive. But history is about power, and the West is using its power to press Russia hard. But obviously, nothing is more dangerous than wounding a bear. Killing him is better, but killing Russia has not proved easy.
I came away with two senses. One was that Putin was more secure than I thought. In the scheme of things, that does not mean much. Presidents come and go. But it is a reminder that things that would bring down a Western leader may leave a Russian leader untouched. Second, the Russians do not plan a campaign of aggression. Here I am more troubled — not because they want to invade anyone, but because nations frequently are not aware of what is about to happen, and they might react in ways that will surprise them. That is the most dangerous thing about the situation. It is not what is intended, which seems genuinely benign. What is dangerous is the action that is unanticipated, both by others and by Russia.
At the same time, my general analysis remains intact. Whatever Russia might do elsewhere, Ukraine is of fundamental strategic importance to Russia. Even if the east received a degree of autonomy, Russia would remain deeply concerned about the relationship of the rest of Ukraine to the West. As difficult as this is for Westerners to fathom, Russian history is a tale of buffers. Buffer states save Russia from Western invaders. Russia wants an arrangement that leaves Ukraine at least neutral.
For the United States, any rising power in Eurasia triggers an automatic response born of a century of history. As difficult as it is for Russians to understand, nearly half a century of a Cold War left the United States hypersensitive to the possible re-emergence of Russia. The United States spent the past century blocking the unification of Europe under a single, hostile power. What Russia intends and what America fears are very different things.
The United States and Europe have trouble understanding Russia’s fears. Russia has trouble understanding particularly American fears. The fears of both are real and legitimate. This is not a matter of misunderstanding between countries but of incompatible imperatives. All of the good will in the world — and there is precious little of that — cannot solve the problem of two major countries that are compelled to protect their interests and in doing so must make the other feel threatened. I learned much in my visit. I did not learn how to solve this problem, save that at the very least each must understand the fears of the other, even if they can’t calm them.
Оригинал тут...
/Автоматический Google-перевод/
Взгляд на Россию изнутри
Джордж Фридман
На прошлой неделе я летал в Москву, прибыв в 4:30 вечера по 8 декабря темнеет в Москве в это время, и солнце не поднимается примерно до 10 утра в это время года - так называемый чёрный Дни против белых ночей. Для тех, кто привыкнуть к жизни ближе к экватору, это тревожно. Это первый признак того, что вы не только в чужой стране, которую я привыкнуть, но также и в чужой среде. Однако, как мы поехали в сторону центра Москвы, а в часе езды, движения, дорожные работы, были обычным явлением. Москва имеет три аэропорта, и мы полетели в дальний одной от центра города, Домодедово - основной международный аэропорт. Существует бесконечное обновление происходит в Москве, и, пока он держит до движения, это означает, что процветание продолжается, по крайней мере, в столице.
Наш хозяин встретил нас, и мы быстро пошли работать становится чувство друг к другу и говорить о событиях дня. Он провёл много времени в Соединённых Штатах и был гораздо более знакомы с нюансами американской жизни, чем я был с русским. В этом он был идеальный хозяин, переводя свою страну для меня, всегда со спином русского патриота, который он, конечно, был. Мы говорили, когда мы ездили в Москву, сумев погрузиться в эту тему.
От него, и из разговоров с российскими экспертами на большинстве регионов мира - студентов Института международных отношений - и с горсткой то, что я принял за обычные граждане (не используется государственными учреждениями, осуществляющими управление России в иностранной и экономические вопросы), я получил чувство озабоченности России. В опасения, что вы могли бы ожидать. Акцент и порядок этих проблем не было.
Экономические ожидания россиян
Я думал, что экономические проблемы России будет всего на умы людей. Падение рубля, снижение цен на нефть, общее замедление в экономике и влияние западных санкций все, кажется, на Западе орудовали на российскую экономику. Тем не менее, это не разговор, который я имел. Снижение рубля повлияло планы поездки за границу, но публика только недавно начали чувствовать реальное влияние этих факторов, в частности путём инфляции.
Но была и другая причина приведены для относительного спокойствия за финансовой ситуации, и он пришёл не только из государственных чиновников, а также от частных лиц и должны рассматриваться очень серьёзно. Русские отметил, что экономические руины было нормой для России, и процветание исключение. Существует всегда ожидание того, что процветание будет конца, и нормальные сужения российского возвращения бедности.
Россияне ужасно пострадали во время 1990-х годов при Борисе Ельцине, но и при предыдущих правительствах уходящие царей. Несмотря на это, некоторые указали, что они выиграли с войны, они нужны, чтобы выиграть и удавалось жить жизнью стоит жить. Золотой век предыдущих 10 лет шёл к концу. Это можно было ожидать, и это будет пережить. Правительственные чиновники в виду это как предупреждение, и я не думаю, что это был блеф. Стержнем беседы было о санкциях, а целью было показать, что они не будут вызывать Россию изменить свою политику по отношению к Украине.
Сила русских в том, что они могут выдержать то, что бы сломать другие народы. Было также отмечено, что они, как правило, поддерживают правительство, независимо от компетенции, когда Россия чувствует себя под угрозой. Таким образом, россияне спорили, никто не должен ожидать, что санкции, независимо от того, как жестковато, вызовет Москва капитулировать. Вместо этого русские ответят своими санкций, которые не были указаны, но который я предполагаю, будет означать захват активов западных компаний в России и сокращения сельскохозяйственного импорта из Европы. Там не было речи о прекратив поставки природного газа в Европу.
Если это так, то американцы и европейцы вводят себя в заблуждение по вопросу о последствиях санкций. В общем, я лично мало доверия при использовании санкций. Это, как говорится, русские дали мне другой призмы просматривать. Санкции отражают европейские и американские пороги боли. Они предназначены, чтобы вызвать боль, что Запад не может противостоять. Применительно к другим, последствия могут различаться.
У меня такое чувство, что русские были серьёзными. Это могло бы объяснить, почему увеличение санкций, а также цен на нефть падает, экономические спады и остальные просто не вызвали эрозию уверенности, что можно было бы ожидать. Надёжные номера избирательных показать, что президент Владимир Путин по-прежнему очень популярна. Если он по-прежнему популярны, как снижение устанавливает и была ли элита быть больно финансово одинаково оптимистично, это другой вопрос. Но для меня самый важный урок, я, возможно, узнал в России - "может" быть оперативно термин - это то, что россияне не реагировать на экономическое давление как на Западе делают, и что идея прославили в президентской кампании лозунг, "Это экономика, глупый, "не может применяться так же, как в России.
Украинский вопрос
Был гораздо более прочность на Украине. Существует понимание того, что события в Украине были разворот для России и обида, что администрация Обамы установлен, что россияне считают пропагандистской кампании, чтобы попытаться сделать вид, что Россия была агрессором. Регулярно производится в двух точках. Во-первых, Крым был исторически частью России, и что он был уже во власти российской армии в рамках Договора. Там не было никакого вторжения, а лишь утверждение реальности. Во-вторых, нагревают настойчивость, что восточная Украина населена русскими, которые, как и в других странах, те русские, должны быть предоставлены высокую степень автономии. Один учёный указал на канадской модели и Квебек, чтобы показать, что Запад обычно не имеет никаких проблем с региональной автономии для этнической различных регионах, но в шоке, что русские, возможно, захотите, чтобы практиковать форму регионализма банальному на Западе.
Случай Косово является чрезвычайно важным для россиян и потому, что они чувствуют, что их пожелания не были учтены там и потому, что создан прецедент. Спустя годы после падения сербского правительства, которое угрожает албанцев в Косово, Запад получил независимость Косово. Россияне утверждают, что границы были перерисованы, хотя никакой опасности для Косово не было. Россия не хочет, чтобы это произошло, но Запад сделал это, потому что мог. По мнению России, то, перерисовать карту Сербии, Запад не имеет права возражать против перекройки карты Украины.
Я стараюсь не быть втянутым в вопросах добра и зла, не потому, что я не думаю, что есть разница, но потому, что история редко решаются моральными принципами. Я понял вид россиян Украины как необходимого стратегического буфера и мысли, что без него они бы столкнуться с серьёзной угрозой, если не сейчас, то когда-нибудь. Они указывают на Наполеона и Гитлера в качестве примеров врагов поражение от глубины.
Я пытался обеспечить стратегический американской точки зрения. Соединённые Штаты потратили в прошлом веке достижения единой цели: избежать возникновение какой-либо одной гегемона, которые могут быть в состоянии использовать западноевропейскую технологию и капитал и российские ресурсы и рабочую силу. Соединённые Штаты вмешались в Первой мировой войне в 1917 году, чтобы блокировать немецкой гегемонии, и снова во время Второй мировой войны. В холодной войны целью было предотвратить российскую гегемонию. Стратегическая политика США остаётся неизменной на протяжении целого столетия.
Соединённые Штаты были обусловлены быть осторожными любого роста гегемона. В этом случае страх возрождающейся России воспоминание о холодной войне, но не неразумным один. Как некоторые указали мне, экономическая слабость редко в виду военную слабость или политической разобщённости. Я согласился с ними на этом и отметил, что именно поэтому у Соединённых Штатов есть обоснованное опасение России в Украине. Если России удастся восстановить свою власть в Украине, то, что будет дальше? Россия имеет военную и политическую силу, которая могла бы начать посягают на Европу. Таким образом, это не иррационально для Соединённых Штатов, и по крайней мере некоторые европейские страны, хотят утверждать свою власть в Украине.
Когда я выложил этот аргумент, чтобы очень высокопоставленного чиновника из министерства иностранных дел Российской Федерации, он в основном сказал, что не имел ни малейшего представления, что я пытался сказать. Хотя я думаю, что он в полной мере понимает геополитические императивы руководящие России в Украине, ему в centurylong императивы руководящие Соединённые Штаты слишком велики, чтобы обратиться к украинскому вопросу. Это не вопрос о нем только увидев его сторону вопроса. Скорее всего, это то, что для России Украина является актуальным вопрос, и картина, которую я рисовать американской стратегии является настолько абстрактно, что, кажется, не соединиться с непосредственной реальностью. Существует автоматическая американский ответ на то, что он видит, как русская уверенность в себе; Однако россияне чувствуют, что они были далеки от наступление и были на обороне. Для чиновника, американские опасения российской гегемонии были просто слишком надуманным, чтобы созерцать.
В других собраний, со старшими сотрудниками Института международных отношений, я старался иную тактику, пытаясь объяснить, что русские были смущены президента США Барака Обаму в Сирии. Обама не хотел атаковать, когда ядовитый газ был использован в Сирии, потому что это было в военном трудно и потому, что, если он свергнут президент Сирии Башар аль Асад, было бы оставить суннитских джихадистов в главе страны. Соединённые Штаты и Россия имели одинаковые интересы, я утверждал, и попытка России поставить в неудобное положение президента, делая вид, что Путин заставил его отступить вызвало реакцию США в Украине. Честно говоря, я думал, что моя геополитическое объяснение было много более последовательной, чем этот аргумент, но я попробовал его. Дискуссия была за обедом, но моё время было потрачено объясняя и рассуждая, не ест. Я обнаружил, что я мог держать мой собственный геополитически, но что они освоили тонкости администрации Обамы в отношениях я никогда не будет.
Будущее России и Запада
Более важный вопрос заключается в то, что будет дальше. Очевидный вопрос в том, будет ли украинский кризис распространился на страны Балтии, Молдова или Кавказ. Я поднял это с официальный представитель МИД. Он подчёркивали, что делает точку несколько раз, что этот кризис не будет распространяться. Я взял, что означает, что не было бы ни одного российского беспорядки в странах Балтии, не беспорядки в Молдове и не военные действия на Кавказе. Я думаю, что он был искренен. Русские растягиваются, как это. Они должны иметь дело с Украиной, и они должны справиться с существующими санкций, сколько они могут терпеть экономические проблемы. Запад имеет ресурсы, чтобы справиться с несколькими кризисами. Россия должна содержать этот кризис в Украине.
Россияне будут располагаться на соискание учёной степени автономии для русских в некоторых районах на востоке Украины. Сколько автономия, я не знаю. Они нуждаются в значительной жест, чтобы защитить свои интересы и утверждать своё значение. Их точка, которая существует региональная автономия во многих странах убедительно. Но история о власти, и Запад, используя свою власть, чтобы давить на Россию трудно. Но очевидно, что нет ничего более опасного, чем ранив медведя. Убив его, тем лучше, но убить России не оказалось легко.
Я ушёл с двух смыслах. Один из них был, что Путин был более безопасным, чем я думал. В схеме вещей, это не значит. Президенты приходят и уходят. Но это напоминание, что вещи, которые приносят вниз западный лидер может оставить России лидер нетронутыми. Во-вторых, россияне не планируют кампанию агрессии. Вот я более обеспокоен - не потому, что они хотят вторгнуться в кого-либо, а потому, что народы часто не знают о том, что вот-вот произойдёт, и они могут реагировать таким образом, что будет удивить их. Это самое опасное о ситуации. Это не то, что предполагалось, что кажется действительно безвредны. Опасна действие, которое непредвиденные, как другие, и со стороны России.
В то же время, мой общий анализ остаётся неизменным. Независимо от России мог бы сделать в другом месте, Украина имеет фундаментальное стратегическое значение для России. Даже если востоку получил степень автономии, Россия будет по-прежнему глубоко обеспокоены отношения остальной территории Украины на Запад. Как трудно, как это для Запада, чтобы понять, русская история сказка буферов. Буферные государства спасти Россию от западных оккупантов. Россия хочет механизм, который оставляет Украину, по крайней мере нейтральным.
Для США, любые восходящая держава в Евразии вызывает автоматическую реакцию родился от столетней историей. Как трудно, как и для россиян, чтобы понять, почти половина века холодной войны покинул Соединённые Штаты непереносимости возможного повторного выхода России. Соединённые Штаты потратили в прошлом веке блокирования объединение Европы под одной враждебной державы. Что Россия намерена и какие Америка страхи очень разные вещи.
Соединённые Штаты и Европа имеют проблемы с пониманием опасения России. Россия имеет проблемы с пониманием, особенно американские страхи. Опасения и являются реальными и законными. Это не вопрос непонимания между странами, но несовместимых императивов. Все доброй воли в мире - и есть очень мало того, что - не может решить проблему двух крупных стран, которые вынуждены защищать свои интересы и при этом должны сделать другие чувствуют угрозу. Я многому научился в моем визите. Я не узнать, как решить эту проблему, кроме того, что по крайней мере каждый из них должен понимаю опасения друга, даже если они не могут успокоить их.